Неточные совпадения
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый
ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг
Остановился, и вокруг
Тихонько стал водить очами
С боязнью
дикой на лице.
Иногда, большею частью внезапно, это недоумение переходило в холодный
ужас; лицо ее принимало выражение мертвенное и
дикое; она запиралась у себя в спальне, и горничная ее могла слышать, припав ухом к замку, ее глухие рыдания.
— Мой брат недавно прислал мне письмо с одним товарищем, — рассказывал Самгин. — Брат — недалекий парень, очень мягкий. Его испугало крестьянское движение на юге и потрясла
дикая расправа с крестьянами. Но он пишет, что не в силах ненавидеть тех, которые били, потому что те, которых били, тоже безумны до
ужаса.
— Что ты говоришь, Вера? — вдруг, в
ужасе бледнея, остановила ее Татьяна Марковна и опять стала похожа на
дикую старуху, которая бродила по лесу и по оврагам.
Он свои художнические требования переносил в жизнь, мешая их с общечеловеческими, и писал последнюю с натуры, и тут же, невольно и бессознательно, приводил в исполнение древнее мудрое правило, «познавал самого себя», с
ужасом вглядывался и вслушивался в
дикие порывы животной, слепой натуры, сам писал ей казнь и чертил новые законы, разрушал в себе «ветхого человека» и создавал нового.
Судебный пристав тотчас к нему приблизился. Алеша вдруг вскочил и закричал: «Он болен, не верьте ему, он в белой горячке!» Катерина Ивановна стремительно встала со своего стула и, неподвижная от
ужаса, смотрела на Ивана Федоровича. Митя поднялся и с какою-то
дикою искривленною улыбкой жадно смотрел и слушал брата.
Увеличившийся шум и хохот заставили очнуться наших мертвецов, Солопия и его супругу, которые, полные прошедшего испуга, долго глядели в
ужасе неподвижными глазами на смуглые лица цыган: озаряясь светом, неверно и трепетно горевшим, они казались
диким сонмищем гномов, окруженных тяжелым подземным паром, в мраке непробудной ночи.
Он давно уже стоял, говоря. Старичок уже испуганно смотрел на него. Лизавета Прокофьевна вскрикнула: «Ах, боже мой!», прежде всех догадавшись, и всплеснула руками. Аглая быстро подбежала к нему, успела принять его в свои руки и с
ужасом, с искаженным болью лицом, услышала
дикий крик «духа сотрясшего и повергшего» несчастного. Больной лежал на ковре. Кто-то успел поскорее подложить ему под голову подушку.
Я чувствовал на себе тысячи округленных от
ужаса глаз, но это только давало еще больше какой-то отчаянно-веселой силы тому
дикому, волосаторукому, что вырвался из меня, и он бежал все быстрее. Вот уже два шага, она обернулась —
Над Передоновым неотступно господствовали навязчивые представления о преследовании и ужасали его. Он все более погружался в мир
диких грез. Это отразилось и на его лице: оно стало неподвижною маскою
ужаса.
И в разрушении вещей веселился древний демон, дух довременного смешения, дряхлый хаос, между тем как
дикие глаза безумного человека отражали
ужас, подобный
ужасам предсмертных чудовищных мук.
Выбравшись из толпы, где показалось ему тесно, он дурачился на просторе и с
диким визгом плясал над обломками от веера. Некому было унять его. Передонов смотрел на него с
ужасом и думал...
С быстрым и жадным любопытством молодости он невольно заметил сильные и девственные формы, обозначившиеся под тонкою ситцевою рубахой, и прекрасные черные глаза, с детским
ужасом и
диким любопытством устремленные на него.
Песня была веселая, и Кайло грузно отплясывал под пение Пестеря, шлепая своими грязными лаптями. Маркушка хрипел и задыхался и слышал в этой
дикой песне последний вал поднимавшейся воды, которая каждую минуту готова была захлестнуть его. В
ужасе он хватался рукой за стену и бессмысленно смотрел на приседавшего Кайло. И Кайло, и Пестерь, и Окся с Лапухой, и Брагин — все это были пенившиеся валы бесконечной широкой реки…
Народ отхлынул, как вода, и наездник остался один посреди улицы. Не дав образумиться Вихрю, Кирша приударил его нагайкою. Как разъяренный лев,
дикий конь встряхнул своей густою гривой и взвился на воздух; народ ахнул от
ужаса; приказчик побледнел и закричал конюхам...
Тот, кому не случалось проезжать ими, с
ужасом представляет себе непроницаемую глубину этих
диких пустынь, сыпучие пески, поросшие мхом и частым ельником непроходимые болота, мрачные поляны, устланные целыми поколениями исполинских сосен, которые породились, взросли и истлевали на тех же самых местах, где некогда возвышались их прежние, современные векам, прародители; одним словом, и в наше время многие воображают Муромские леса
Правда, говорят, будто бы и в наше время голодные волки бродят по лесу и кой-где в дуплах завывают филины и сычи; но эти мелкие второклассные
ужасы так уже износились во всех страшных романах, что нам придется скоро отыскивать девственную природу, со всеми
дикими ее красотами, в пустынях Барабинских или в бесконечных лесах южной Сибири.
Расплачиваясь с извозчиком и потом поднимаясь к себе по лестнице, он все никак не мог очнуться и видел, как пламя перешло на деревья, затрещал и задымил лес; громадный
дикий кабан, обезумевший от
ужаса, несся по деревне… А девушка, привязанная к седлу, все смотрела.
— Ты — убийца!.. — рыдая, вскричал Званцев. Но в это время раздался звучный плеск воды, точно она ахнула от испуга или удивления. Фома вздрогнул и замер. Потом взмыл опьяняющий,
дикий вой женщин, полные
ужаса возгласы мужчин, и все фигуры на плоту замерли, кто как стоял. Фома, глядя на воду, окаменел, — по воде к нему плыло что-то черное, окружая себя брызгами…
Крестьянская девка, лет двадцати пяти, в изорванном сарафане, с распущенными волосами и босиком, шла к ним навстречу. Длинное, худощавое лицо ее до того загорело, что казалось почти черным; светло-серые глаза сверкали каким-то
диким огнем; она озиралась и посматривала во все стороны с беспокойством; то шла скоро, то останавливалась, разговаривала потихоньку сама с собою и вдруг начала хохотать так громко и таким отвратительным образом, что Егор вздрогнул и сказал с приметным
ужасом...
А дальше все в мире, и день, и ночь, и шаги, и голоса, и щи из кислой капусты стали для него сплошным
ужасом, повергли его в состояние
дикого, ни с чем не сравнимого изумления.
Все эти люди — матросы разных наций, рыбаки, кочегары, веселые юнги, портовые воры, машинисты, рабочие, лодочники, грузчики, водолазы, контрабандисты, — все они были молоды, здоровы и пропитаны крепким запахом моря и рыбы, знали тяжесть труда, любили прелесть и
ужас ежедневного риска, ценили выше всего силу, молодечество, задор и хлесткость крепкого слова, а на суше предавались с
диким наслаждением разгулу, пьянству и дракам.
Да живет же сия
дикая Республиканская независимость в местах, подобно ей
диких и неприступных, на снежных Альпийских громадах, среди острых гранитов и глубоких пропастей, где от вечных
ужасов Природы безмолвствуют страсти в хладной душе людей и где человек, не зная многих потребностей, может довольствоваться немногими законами Природы.
Он рассказывал, и в его сдавленном голосе, в
дикой взлохмаченной бороде был безнадежный
ужас.
Снег мгновенно обагрялся кругом, как кипень, а пятна на убийце выступали яснее, и в его взоре виднелись
дикое отчаяние и
ужас.
Дикого, звериного
ужаса уже не было в его душе, — его увозил с собою Файбиш, лошади которого глухо и вразброд стучали вдали копытами, — но было удивление, грусть и чувство беспомощного одиночества.
— Какая
дикая фантазия! — усмехнулся я, заглядывая в глаза, полные священного
ужаса перед страшной, но эффектной смертью. — А в обыкновенном платье вы не хотите умирать?
Затрепетала Дуня, увидя страшное самоистязанье, слыша
дикие вопли, бешеные крики, звонкие удары плетей и батогов. Едва не упала она от
ужаса в обморок. Быстро схватила ее за руку Варенька и силой повлекла от богадельни.
В упоении своим безумием больная рвет все принятые формы жизни, устраивает близким
дикие, чудовищные скандалы, в сладком
ужасе несется, зажмурив глаза, в какую-то пропасть.
Умирает Николай Левин. Он страстно и жадно цепляется за уходящую жизнь, в безмерном
ужасе косится на надвигающуюся смерть.
Дикими, испуганными глазами смотрит на брата: «Ох, не люблю я тот свет! Не люблю». На лице его — «строгое, укоризненное выражение зависти умирающего к живому». Умирать с таким чувством — ужаснее всяких страданий. И благая природа приходит на помощь.
И вдруг вспомнилось, как вчера быстро распахнулась наверху дверь, как на пороге с
диким воплем заметалась страшная фигура Сергея. Вспомнился его горящий
ужасом взгляд, судорожный топот… Сердце неприятно сжалось, и, стараясь не вспоминать о вчерашнем, Токарев взошел наверх.
Токарев и Варвара Васильевна стали подниматься по крутой скрипучей лестнице. Было темно. Токарев зажег спичку. Вдруг дверь наверху быстро распахнулась, и на пороге появилась белая фигура Сергея в нижнем белье. Волосы были всклокочены, глаза горели
диким, безумным
ужасом.
— Нет, это правда. И вот, Митя… Те матросы, — они били, но знали, что и их будут бить и расстреливать. У них есть злоба, какая нужна для такой войны. Они убеждены, что вы — «наемники буржуазии» и сражаетесь за то, чтобы оставались генералы и господа. А ты, Митя, — скажи мне по-настоящему: из-за чего ты идешь на все эти
ужасы и жестокости? Неужели только потому, что они такие
дикие?
— Ну, да (ja wohl)! В этом и
ужас. Создавали культуру, науку, покоряли природу, — и все для того, чтобы превратить Европу в
дикую пустыню, и людей — в зверей. Какой позор (welcher Unfug)! И вдруг русские: не хотим! Довольно! Molodtzi rebiata! И с любовью он оглядывал красноармейцев за соседним столиком, евших с заломленными на затылок фуражками.
Александра Михайловна вдруг оборвала себя. Андрей Иванович смотрел тяжелым, неподвижным взглядом, в его зрачках горело то
дикое бешенство, перед которым Александра Михайловна всегда испытывала прямо суеверный
ужас.
Странные слухи, которые передают шепотом, бледнея от
ужаса и
диких предчувствий.
Он смотрел на меня, и в его глазах было то же остановившееся,
дикое, полное холодного
ужаса, как и у того солдата, что умер от солнечного удара.
И вдруг на один безумный, несказанный счастливый миг мне ясно стало, что все это ложь и никакой войны нет. Нет ни убитых, ни трупов, ни этого
ужаса пошатнувшейся беспомощной мысли. Я сплю на спине, и мне грезится страшный сон, как в детстве: и эти молчаливые жуткие комнаты, опустошенные смертью и страхом, и сам я с каким-то
диким письмом в руках. Брат жив, и все они сидят за чаем, и слышно, как звенит посуда.
Павел Семенович побледнел как полотно и вдруг захохотал. Этот странный хохот навел панический
ужас на сбежавшую прислугу. Она испуганными глазами глядела на барина, продолжавшего свой неистовый и
дикий хохот. Догадались послать за Карлом Богдановичем.
Скажу только, что последним моим безумством был гашиш, увлекший мое сердце в еще более
дикую страну пленительных
ужасов и ужасающих очарований; а когда я вернулся оттуда, я был костляв, как манекен, и желт, как охра, и спокоен, как турок.
Я представил себе, что вместо тех народных ненавистей, которые под видом любви к отечеству внушаются нам, вместо тех восхвалений убийства — войн, которые с детства представляются нам как самые доблестные поступки, я представил себе, что нам внушается
ужас и презрение ко всем тем деятельностям — государственным, дипломатическим, военным, которые служат разделению людей, что нам внушается то, что признание каких бы то ни было государств, особенных законов, границ, земель, есть признак самого
дикого невежества, что воевать, т. е. убивать чужих, незнакомых людей без всякого повода есть самое ужасное злодейство, до которого может дойти только заблудший и развращенный человек, упавший до степени животного.
И снова неподвижный труп. И снова идиот. И так в чудовищной игре безумно двоится гниющая масса и дышит
ужасом. И в
диком гневе он хрипит...
Она засмеялась громко и весело — и действительно он с
ужасом увидел это: на ее лице была
дикая, отчаянная радость. Точно она сходила с ума. И от мысли, что все погибло так нелепо, что придется совершить это глупое, жестокое и ненужное убийство и все-таки, вероятно, погибнуть — стало еще ужаснее. Совсем белый, но все еще с виду спокойный, все еще решительный, он смотрел на нее, следил за каждым движением и словом и соображал.